Теперь русскую речь повсюду теснят.
И даже там, где прошло детство Кюхельбекера, в Эстонии, она не в почете.
Где вы, простые русские Вильгельмы?
В имени Кюхельбекера Вильгельм явственно слышится эстонское Vello. А эстонское слово kõhvel – «совок» вам ни о чем не говорит? А то, что его детские годы прошли в эстонском имении Авинорм? Но, вопреки всему, я полагаю, что Кюхельбекер был русским!!!
Из «Василиады»
Рисунок с обложки первого издания Василиады6
Яблоко
Архимед с Ньютоном и Лаар7 с Нуттем8 к Васе за советом не обращались.
А зря. Вася тоже задумывался – куда погрузиться, откуда вытолкнуться, не говоря уж о яблоках и правах человека.
– Есть человек – есть права, – сказал как-то Николенька.
Вася с Николенькой согласен:
– Иначе чего бы он был, если права нет?
Лаар с Нуттем говорят, что права человека в Эстонии не нарушаются.
Вася согласен и с Лааром, и с Нуттем:
– Надо определить, кто человек, а кто нет, – и споры о нарушении прав прекратятся.
Если по Дарвину, то кто от обезьяны – тот и человек. Историки должны проследить. Конечно, если предки в довоенной Эстонии не жили, то проследить практически невозможно. А коль невозможно, то у неграждан нет права требовать прав. От кого ты произошел? – вот в чем вопрос.
– А при чем здесь яблоко?
– Кушать хочется. Или права нет?
К вопросу о языке
Антс учился в эстонской школе и поэтому имеет право ничего не знать9.
Николеньке закон такого права не дает.
Поскольку Николенька ничего не знал ни про фон Байера10, ни про Якоба Хурта11, ни про болота, ни про горы, то ему не дали начальной категории по знанию эстонского языка и уволили с места приемщика стеклотары «за несоответствие занимаемой должности».
Николенька обиделся на всех эстонцев и потребовал от подвернувшегося под руку Антса компенсации за моральный ущерб.
Антс отказался.
Между ними разгорелась ссора на национальной почве.
Антс доказывал, что Мунамяги12 выше Казбека. Николенька насчет Казбека не брался спорить, но утверждал, что и Джомолунгма, и Эверест в два раза выше Мунамяги.
Насчет великих рек Антс знал Эмайыги13 и Волгу, а Николенька еще про Миссисипи слышал.
Тут пришел Вася. У него с собой было пять флаконов «Тройного». Антс достал бутылку контрабандной «Русской водки» и закрыл пункт на учет.
Спустя пару часов Николенька читал Антсу свои стихи в переводе на эстонский, а Вася, восседая на пустом ящике, размахивал руками и пел:
– Йо, сыбер, йо…14
Консенсус был достигнут.
Вы спросите: «При чем тут национальная почва и вопросы о языке?»
Вот и я спрашиваю:
– При чем?
Иностранец
В детстве я мечтал стать иностранцем, как негр.
Иностранцам завсегда и почет, и уважение, и все, все, все…
Когда у нас людей принялись делить по тому, где чья бабка проживала15, кто на каком языке говорит, кто эстонец, а кто сам по себе, то у меня и бабка, и язык, и этническая принадлежность оказались не те. Мечта детства неожиданно обернулась явью: мне дали специальный паспорт16, в котором написано, что я – иностранец!
Мы с Антсом стали сравнивать паспорта.
У моего паспорта обложка по цвету – противней некуда, но по содержанию он гораздо богаче! У Антса – фотография, и все. А в моем все подробно, вплоть до цвета зубов, расписано!
Сразу видно – иностранец!
Я показал паспорт Васе и сказал:
– Во! Здорово ребята придумали!
А Вася сказал:
– Ха! Это не ребята придумали, это так у зэков в личных делах расписывают.
Я огорчился. Спрятал свой иностранный паспорт. Но тут подошел Николенька и сказал, что зато я могу, как Антс и все эстонцы, депутатов в Городское собрание избирать.
А Вася сказал:
– Подумаешь. Он их изберет, а другие депутаты его депутатов переизберут!17 По мнению других депутатов, его депутаты плохо эстонский язык знают – законы нарушают, как зэки.
И начали они спорить!
Я слушал, слушал и подумал: хорошо, что я не депутат и не зэк, а иностранец, как в детстве мечтал!
Как Антс Нуття из мозгов вышиб
Сидит как-то Антс дома на диванчике, Postimees18 перелистывает. Вдруг чувствует: что-то ему в голову ударило. В глазах потемнело, газета из рук выпала, в мозгу засвербело, заклокотало, и все его тело с макушки до пят прошиб громовой голос:
– Что ж ты, Антс, унижаешь свое эстонское достоинство – каждый день с Васей на русском языке разговариваешь?
Испугался Антс. Побледнел. По сторонам оглянулся – нет никого. А голос громче:
– Эстонцы не рабы, чтобы с иностранцами на иностранном языке разговаривать!
Понял Антс, что это у него Нутть19 между извилин запал. Погрустнел, опечалился, оправдываться начал:
– Так… Ну… Вася по-эстонски не обучен, не поймет…
– А ты его интегрируй!20 – приказывает Нутть.
Антс совсем сник. Но делать нечего – надо подчиняться, а то, не ровен час, самого в иностранцы определят.
На следующий день Антс, Вася и Николенька собрались на рыбалку. Антс, мрачный, злой, сел за руль и перед тем, как тронуться в путь, предупредил Васю:
– Ты по-русски с сегодняшнего дня при мне ни слова не говори. У меня Нутть запал между извилин. Его от каждого русского слова корчит, а мне через это боли в голове невыносимые. Так что имей сострадание.
– А как же я тебе дорогу к озеру буду объяснять: где притормозить, где повернуть надо? – удивился Вася.
– Николеньке шепчи на ушко. Николенька переведет. Мы с ним, когда вдвоем, всегда на эстонском болтаем.
На том и порешили. Едут они по лесным дорогам. Вася шепчет. Николенька переводит. Антс баранку крутит. Нутть извилины у Антса раздвинул, прислушивается, как бы где русское слово не проскользнуло.
Хоть и не очень быстро, но, проплутав лишний часик, добрались до Васиного озера.
Порыбачили. Развели костер. Сидят, впечатлениями делятся. Вася шепчет. Николенька переводит…
Вроде как свыкаться с горем стали. Антс расслабился, вилкой к банке с кильками потянулся, и… тут его опять с макушки до пят током шибануло:
– Ты что, не видишь?! На банку рядом с эстонской этикеткой русская этикетка прокралась! Надо инспектора по языку вызывать! В суд подавать, а не вилкой ковыряться!
Антсу совсем дурно стало. Вилку бросил, весь дрожит. Руками за голову хватается.
Вася видит такое дело – полез в рюкзак за водочкой. Достал родимую, открывает, а на ней, аккурат под эстонским VIIN, мелкими буковками написано «Водка».
Тут Антс взвыл белугой, вскочил на ноги, подбежал к ближайшему дереву и – хрясть лбом о ствол. Нутть не успел за извилину ухватиться, вылетел у него из головы и покатился колобком между пенечками.
Вернулся Антс к друзьям. Довольный. Трет ладонью лоб, а сам улыбается. Достал стакан. Протягивает Васе:
– Наливай!
– Sa tõesti võib räägi jälle vene?21 – удивился Николенька.
– Natukene22, – ответил Антс. Выпил водочки, поморщился, ковырнул вилкой кильку и, повернувшись в сторону леса, показал маячившему в кустах Нуттю громадный кукиш.
Свой дом
Сидели мы вчера с Васей и Николенькой у Антса, в пункте приема стеклотары. Про Рождество, про Новый год рассуждали. О том, где лучше праздники отметить.
– У всех иностранцев есть такие дома, – сказал Вася, – посольства называются, там им всегда рады: принимают, поздравляют, подарки дают… В посольстве и отметим.
– А как же Антс со своим синим паспортом? – спросил Николенька.
– Антса с черного хода проведем. Только пусть не болтает много, а то акцент выдаст, – пояснил Вася.
Идея всем понравилась. Весело стало. Антс достал с полки телефонный справочник, открыл на той странице, где Saatkonnad23 написано, и стал все посольства обзванивать, чтобы выяснить, какое из них будет нам радо.
По первому кругу в посольствах вроде как понять не могли, что мы за иностранцы, если не знаем своего посла.
И по второму…
И по третьему…
Бросил Антс это занятие и говорит:
– Вася, ты что-то напутал. Посольство – от слова «посылать», а ты хочешь, чтобы нас «принимали». Придумай что-то получше.
Грустно стало и Васе, и другим иностранцам без посольства, и Антсу. Никакой посол их не поздравит, нигде не рады их принять…
– Ба! – воскликнул Николенька, когда все уже порядочно раскисли. – «Посольство» – «посылать», «приемный» – «принимать»! Улавливаете? Антс нас на Рождество в приемном пункте примет!
– Точно, – сказал Антс. – Только для гирлянды бутылки с собой приносите, а не как в прошлом году…
Вот так и решили. И с черного хода никого не надо проводить – все свои!
Джингел белл
Вопрос о том, где встречать, был решен. Все снова пришли в хорошее расположение духа, и Вася попросил Николеньку рассказать о тех людях, которые первыми стали праздновать Рождество.